In his Foreword to Humbert Humbert's manuscript John Ray, Jr. (a character in VN's novel Lolita, 1955) mentions his modest work (“Do the Senses make Sense?”) wherein certain morbid states and perversions had been discussed:
“Lolita, or the Confession of a White Widowed Male,” such were the two titles under which the writer of the present note received the strange pages it preambulates. “Humbert Humbert,” their author, had died in legal captivity, of coronary thrombosis, on November 16, 1952, a few days before his trial was scheduled to start. His lawyer, my good friend and relation, Clarence Choate Clark, Esq., now of he District of Columbia bar, in asking me to edit the manuscript, based his request on a clause in his client’s will which empowered my eminent cousin to use the discretion in all matters pertaining to the preparation of “Lolita” for print. Mr. Clark’s decision may have been influenced by the fact that the editor of his choice had just been awarded the Poling Prize for a modest work (“Do the Senses make Sense?”) wherein certain morbid states and perversions had been discussed.
In the Russian Lolita (1967) the title of John Ray's modest work, “Do the Senses make Sense?”, becomes "Mozhno li sochuvstvovat' chuvstvam?" ("Can the Senses be Sympathized with?"):
"Лолита. Исповедь Светлокожего Вдовца": таково было двойное название, под которым автор настоящей заметки получил странный текст, возглавляемый ею. Сам "Гумберт Гумберт" умер в тюрьме, от закупорки сердечной аорты, 16-го ноября 1952 г., за несколько дней до начала судебного разбирательства своего дела. Его защитник, мой родственник и добрый друг Клэренс Кларк (в настоящее время адвокат, приписанный к Колумбийскому Окружному Суду), попросил меня проредактировать манускрипт, основываясь на завещании своего клиента, один пункт коего уполномочивал моего почтенного кузена принять по своему усмотрению все меры, относящиеся до подготовки "Лолиты" к печати. На решение г-на Кларка, быть может, повлиял тот факт, что избранный им редактор как раз только что удостоился премии имени Полинга за скромный труд ("Можно ли сочувствовать чувствам?"), в котором подвергались обсуждению некоторые патологические состояния и извращения.
The Russian title of John Ray's modest work, "Mozhno li sochuvstvovat' chuvstvam?" ("Can the Senses be Sympathized with?"), brings to mind simulyatsiya pyati chuvstv (the simulation of the five senses), as in the Russian Lolita VN renders "sensual simulation," a phrase used by Humbert Humbert when he describes Lolita's acting exercises:
Тем, что я разрешил Лолите заниматься театральной игрой, я допустил (влюбленный простак!), чтобы она научилась всем изощрениям обмана. Как теперь выяснялось, дело не ограничивалось готовыми ответами на такие вопросы, как: что представляет собой основной конфликт в "Гедде Габлер"; или: в каких сценах "Любви под Ильмами" предельно нарастает действие; или: в чем состоит преобладающее настроение "Вишневого Сада"; на самом деле ей преподавались разные способы изменять мне. О, с каким негодованием я теперь вспоминал ту задаваемую ей "симуляцию пяти чувств", в которой она так часто упражнялась в нашей бердслейской гостиной! Я устраивался так, чтобы незаметно наблюдать за ней, когда она, двигаясь как субъект под гипнозом или участник мистического ритуала, и как бы давая утонченную версию детской игры, в которой девочки воображают себя дивами, изображала мимикой, что бы она сделала, услыхав стон в темноте, увидав впервые совсем новенькую молодую мачеху, проглотив что-нибудь невкусное, вроде желтоватого желе, понюхав раздавленный сочный пучок травы в плодовом саду или дотронувшись до того или другого несуществующего предмета хитрыми, тонкими пальцами нимфетки. Среди моих бумаг до сих пор сохранился мимеографический список следующих заданий.
"Осязательная тренировка. Представь себе, что берешь и держишь пинг-понговый мячик, яблоко, липкий финик, новый пушисто-фланелевый теннисный мяч, горячую картофелину, ледяной кубик, котенка, подкову, карманный фонарь цилиндрической формы.
Перебирай концами пальцев следующие воображаемые вещи: хлебный мякиш, резинку, ноющий висок близкого человека, образец бархата, розовый лепесток.
Ты - слепая девочка. Ощупай, начиная с лица, следующих людей: Греческого юношу; Сирано-де-Бержерака; Деда Мороза; младенца; хохочущего от щекотки фавна; спящего незнакомца; собственного отца".
By permitting Lolita to study acting I had, fond fool, suffered her to cultivate deceit. It now appeared that it had not been merely a matter of learning the answers to such questions as what is the basic conflict in “Hedda Gabler,” or where are the climaxes in “Love Under the Lindens,” or analyze the prevailing mood of “Cherry Orchard”; it was really a matter of learning to betray me. How I deplored now the exercises in sensual simulation that I had so often seen her go through in our Beardsley parlor when I would observe her from some strategic point while she, like a hypnotic subject or a performer in a mystic rite, produced sophisticated version of infantile make-believe by going through the mimetic actions of hearing a moan in the dark, seeing for the first time a brand new young stepmother, tasting something she hated, such as buttermilk, smelling crushed grass in a lush orchard, or touching mirages of objects with her sly, slender, girl-child hands. Among my papers I still have a mimeographed sheet suggesting:
Tactile drill. Imagine Yourself picking up and holding: a pingpong ball, an apple, a sticky date, a new flannel-fluffed tennis ball, a hot potato, an ice cube, a kitten, a puppy, a horseshoe, a feather, a flashlight.
Knead with your fingers the following imaginary things: a piece of brad, india rubber, a friend’s aching temple, a sample of velvet, a rose petal.
You are a blind girl. Palpate the face of: a Greek youth, Cyrano, Santa Claus, a baby, a laughing faun, a sleeping stranger, your father. (2.20)
After murdering Quilty (a playwright and pornographer who abducted Lolita from the Elphinstone hospital), Humbert wonders if some surgeon of genius might not revive his victim and mentions the tactile sense:
The rest is a little flattish and faded. Slowly I drove downhill, and presently found myself going at the same lazy pace in a direction opposite to Parkington. I had left my raincoat in the boudoir and Chum in the bathroom. No, it was not a house I would have liked to live in. I wondered idly if some surgeon of genius might not alter his own career, and perhaps the whole destiny of mankind, by reviving quilted Quilty, Clare Obscure. Not that I cared; on the whole I wished to forget the whole mess - and when I did learn he was dead, the only satisfaction it gave me, was the relief of knowing I need not mentally accompany for months a painful and disgusting convalescence interrupted by all kinds of unmentionable operations and relapses, and perhaps an actual visit from him, with trouble on my part to rationalize him as not being a ghost. Thomas had something. It is strange that the tactile sense, which is so infinitely less precious to men than sight, becomes at critical moment our main, if not only, handle to reality. I was all covered with Quilty - with the feel of that tumble before the bleeding. (2.36)
It seems that the murder of Quilty takes place in Humbert's morbid imagination. According to John Ray, Jr., Mrs. “Richard F. Schiller” (Lolita's married name) died in childbed, giving birth to a stillborn girl, on Christmas Day 1952, in Gray Star, a settlement in the remotest Northwest. But it seems that Lolita dies in the Elphinstone hospital on July 4, 1949, and the rest is invented by Humbert (whose "real" name - the Jekyll part of his personality - is John Ray, Jr.).